Крепко сжимая в руках
Глава «В этот же день»
Казахстан, 1998 / Польша 1999, 2002гг.
В этот же день, ровно четыре года назад я засобирался в Польшу, покорять Европу. Смастерил протез, что слегка облегчало передвижение, набрал различные кремы, мази, препараты и всё, способное помочь в дороге на первое время пребывания. Не обошлось и без домашних заготовок от мамы, которая, конечно же, мне помогала и всячески содействовала моему личному продвижению. И спешу заметить, её вклад был неоценим. Ведь именно благодаря ей нашлись те самые триста долларов, которые так необходимы были на дорогу и мелкие расходы. Казалось бы, как порой мало нужно для воплощения своей детской мечты – стать настоящим профессиональным игроком на футбольной арене и страна, в которую я отправлялся, служила лишь плацдармом для моего заветного взлёта. По крайней мере, тогда мне именно так казалось. Еще и то, что желания и мастерства будет более чем достаточно. Но обо всё по порядку…
В один из дней раздался звонок моего старого друга из спортивной школы Интернат, который очень хотел поехать за границу и даже нашел какого-то польского агента. Антон собирался выезжать ровно через месяц. Однако родители боялись отпускать его одного, поэтому тот предложил и мне сделать первый и серьёзный вызов, так сказать, судьбе. Ну, что я мог ответить, ведь тогда можно было услышать откуда угодно, по крайней мере, из моего окружения – “Юрий, это работает, мечты действительно сбываются. Надо лишь воспользоваться своим шансом, взять свое право на успех…” и так далее, в этом роде. Мой выход, мой дебют, называйте как хотите. Оставалось только найти деньги на билет в одну сторону, порядка триста долларов, на поиски которых у меня и ушло всё оставшееся время. И еще колено, которое давало о себе знать, ожидало срочной операции и реабилитации на полгода минимум. Но хромая, я ринулся в бой – обошёл и объездил всех своих друзей, соратников, бывших спонсоров, президентов, заново обновляя знакомства и контакты людей, которые так ничем и не смогли помочь. Безуспешно посетив столицу и потратив последние средства на дорогу туда и обратно, я в подавленном состоянии возвращался домой к бедным родителям, обещая себе больше никогда не появляться в этих городах. Итак, я похоронил детскую мечту, залив ее слезами… сидел в комнате и плакал на глазах у матери. Она всегда умела выслушать и помочь…, на этот раз она молча ушла. Наутро триста долларов лежали на моем столе, так необходимые для старта… Да, в то утро, футбол вновь вернулся в мою жизнь с благословением матери – “Езжай сынка…”. Оказывается матушка, не желая смиряться с моим отчаянным положением, пошла к одинокой бабуле и, взамен на последние кольца, серьги и другие драгоценности, сохранившиеся еще с молодости, получила деньги. Теперь ноющее колено, по сравнению с поиском денег, казалось сущим пустяком. До выезда совсем немного. Я начал через боль бегать в горах, по сугробам, перевязывая жгутом больное место, чтобы укрепить его…, ведь о других способах я тогда не знал, однако без протезов мое передвижение было невозможным. Путь предстоял очень долгим… путь, который начинается с домашнего порога, с прощальных объятий, поцелуев и слез родителей.
Мы с Антоном добрались до Москвы, а затем направились в Варшаву: сели в польский вагон, где всё оказалось стерильным, аккуратным и пахнущим заграницей. Проводника попросили разбудить в семь утра, на что тот позаграничному ответил: “Добра, я запукам з рана”. Что-о-о-о? Мы ничего не понимали. Запукам, да еще з рана…? Он снова и снова повторял эту фразу, так как видел, что мы не разбираемся в его польском, но нас это всё больше веселило. Чтобы не проспать, договорились с Антоном дежурить по очереди до утра. А наутро нас обоих высадили с поезда, ведь мы не знали ни о каких визах и тем более приглашениях. Нас, как диверсантов, под конвоем отправили в соседнюю Беларусь. Однако мы позвонили агенту, и он нас каким-то волшебным образом перевез через границу. Польша являлась тогда для нас новой жизнью. Нам покровительствовал футбольный агент и решал необходимые вопросы, хоть и был он довольно низкого уровня: вот-вот только начинал заниматься отстающими командами из вторых и третьих дивизионов. Я не переживал по данному поводу, так как оставался уверен, что меня обязательно заметит какой-нибудь богатый клуб высшей лиги, достаточно лишь моих способностей и опыта. Но прежде всего наш агент был бизнесменом, и как многие из них он хотел хорошо на этом подзаработать, поэтому мы для него живой товар, не более того. Помимо прочего, у него находились и другие товары, неодушевленные, типа медицинских препаратов и вибро-матрасов для реабилитации, которые он и старался толкнуть каждому, с кем встречался. Нам тоже предлагал. Не сказать, что агент не понравился мне… Нет-нет, напротив, он в прошлом легкоатлет, оптимист по жизни, излучающий позитив и хорошее настроение. Да и заботился о нас по совести, как добрый дядя Николай – так мы его и прозвали.
Нас заселили в общежитии, где было еще несколько перспективной молодежи или, как я выразился ранее, живого товара, и в зависимости от проявленных способностей мог подниматься, или напротив, падать в цене. Все они из бывших союзных республик, точнее рожденные в СССР. Нам дали ясно понять – в этой стране нас никто не знает, и поэтому делайте себе имя сами, поедете в тот клуб, который больше всего заплатит. Так мы начали с Антоном своё турне по различным городам. Параллельно дядя Николай отзванивал футбольные клубы вторых и третьих дивизионов, которых турнирная ситуация особо не жаловала, а лучше сказать, горела, отбрасывая на последние места. Итак, мы едем с Антоном на просмотр в другой конец страны. Новая команда и первый серьёзный тест для нас обоих. Атака на мои ворота с правого фланга, подача в штрафную площадь, мяч в воздухе, просчитываю траекторию его полета и принимаю решение не выходить к нему. Занял позицию в рамке на случай удара, если таковой последует, в расчете на свою реакцию. И тут неожиданно вижу, как нападающий противника выпрыгивает с намерением пробить головой по мячу. Я замираю пред этим прыжком. Надежда на моего друга, который пустился в оборону помочь мне, а теперь изо всех сил пытается помешать произвести удар. И вот они тянутся головами к мячу с разными целями. Зная и помня уверенную игру Антона, я внутренне успокаиваюсь и немного расслабляюсь в надежде, что он не даст пробить. И тут противник со всей дури на лету бьёт моего друга головой по лицу, так, что брызги крови вперемежку с потом и мячом долетают до меня — крепко сжимаю мяч в руках.
Держусь… держусь, чтобы не сорваться. Антон лежит на траве без сознания, все столпились над ним. Противник тоже корчится, возможно, симулирует — уже не важно. Гола нет, а цена этому серьёзная травма самого близкого друга в далекой и чужой стране. Антона отвезли в больницу прямо с футбольного поля, а меня попросили после матча остаться, чтобы подписать контракт, но я не ставлю под ним своей подписи. Уже потом, в больнице, Антон на меня обозлится, почему я не воспользовался таким шансом, ведь все мы приехали в Европу за успехом. Я промолчал – на моём лице было всё написано. Его родным звонить пока не стал, говорить о случившемся. Будут сильно волноваться. Надеюсь, всё обойдется, и мы снова поедем с ним на просмотр в другой конец страны или вовсе в иное государство. Но этого никогда не случится, ибо болезнь Антона обострится, потребует немедленного хирургического вмешательства, потом три месяца реабилитации, за время которого мой друг сведет тесные знакомства с верующими и глубоко уйдет в религию, позабыв о футболе навсегда, будто его никогда в жизни и не было.
Добрый дядя Николай, насколько добрым он ни являлся, тоже не понял и не оценил мой поступок с подписанием контракта. Один лишь сосед по комнате, добродушный пожилой человек, лет шестидесяти, по-настоящему признал. Он родом из России, звали его Михаилом. Каждое утро он поднимался в шесть, тихо молился, доставал из своего старого дорожного чемодана две гантели и занимался, затем завтракал китайскими супами в пакетах, заваривая их в железной кружке, угощая при этом меня. Всеми подобными действиями он будил ребят из соседней комнаты. Мне было очень приятно на русском общаться с ним, он часто во всём поддерживал меня, делился своим бесценным жизненным опытом и принципами, оставаясь им верным до конца. Когда он говорил, то странно как-то сжимал кулак в магическом жесте, словно держался за штурвал. Оказывается, в прошлом он был летчиком-пилотом, но в тот момент также как и я переживал переломный период в своей жизни. Он любил подолгу выслушивать мои истории, рассказывать свои – что-то нас роднило, но тогда я еще не понимал, что именно. Особенно его интересовало, как футбол приходил ко мне, возвращался, когда, казалось, всё так безнадежно.
Мой новый собеседник начинал жить заново и постоянно говорил мне – “…каждый из нас рождается вновь и вновь, неоднократно, за одну долгую жизнь. И это способно случаться сколько угодно раз, хуже, если этого нет, тогда человек спит…”. Михаил также рассказывал об одной известной ясновидящей, у нее сын футбольный вратарь, которая подтвердила его догадки – “Люди экстрима на самом деле не жильцы… Они всё время зависимы от адреналина, эмоций… И что происходит, когда экстрим заканчивается…?! Они умирают или сходят с ума…”. Михаил летал долгие годы, ему очень сложно без этого. Без адреналина никак, поэтому он предсказывал себе скорую смерть от инфаркта. Когда его выбросили на улицу, он подолгу не находил места, старался создавать ситуации, где адреналин будет вырабатываться. Могло ли это долго продолжаться…? Может, поэтому некоторые вратари совершают самоубийство, как голкипер сборной Германии, бросившийся под поезд и скончавшийся в результате полученных травм…? Вдова спортсмена, Тереза, на одной из пресс-конференций рассказала журналистам о депрессии, от которой ее супруг страдал в течение нескольких лет. Мои размышления рисовали не совсем благоприятную картину о судьбе еще никому не известного вратаря из Казахстана. Но это лишь мои размышления… — успокаивался я.
Однажды я проспал до восьми часов утра. Я не мог понять, отчего так тихо, почему меня не разбудил Михаил и, наконец, почему из соседней комнаты не доносится привычный запах китайских супов. На меня нашло некое странное и жуткое предчувствие. Поднявшись с постели, я направился в его комнатку и, аккуратно приоткрыв дверь, увидел мертвое неподвижное тело старца, сморщенное лицо и приобрётшее синий оттенок кожу. Смерть настигла Михаила внезапно, как потом выяснится, инфаркт. Он ушел, ни с кем не попрощавшись, оставив после себя лишь одну записку, адресованную мне – “Юрий, не предавай самому себе…”. Теперь мне стало понятно, что нас так роднило, и почему он единственный признал поступок, когда я отказался подписывать тот контракт, давшийся мне ценой сломленной жизни моего друга. Последние слова, полученные в напутствие от Михаила, оказались дороже любых других выражений и фраз, услышанных мной когда-либо в прошлом и будущем. “Не изменяй себе, живи по совести…” – так интерпретировал я. И они заменили собой всё…!
Итак, я остался один на один с неподкупной совестью в чужой стране. Ровно через год после смерти Михаила меня возьмут в постоянный чемпионат Польши, среди команд второй лиги и я поселюсь надолго в Бытоме. Еще через год я познакомлюсь с Сабиной. На третью годовщину смерти Михаила… в этот же день умрет отец Сабины, и она вернется из Лондона к нему на похороны. В этот же день я решил вспомнить вкус китайских супов… Много ли событий на протяжении долгих лет, столетий, тысячелетий у миллиона людей происходит или еще произойдет в этот же день…? Не знаю… Возможно, все события как-то связаны между собой невидимой нитью или это лишь моя очередная философская выдумка…
Читайте Далее = Дневник Кристи =
В материале представлены кадры из фильма «Гол!» от английского режиссера Дэнни Кэннона
