Приход к вере

By Макс Благоразумов on 05.07.2017

— Григорий… — после длительной паузы, необходимой для переработки сказанного, я осторожно обратился к моему наставнику. – Поделись своим опытом, каким образом ты пришел к вере…?

— Да, Андрей, чувствуется в тебе сидит журналистская жилка… умеешь задавать ты вопросы… — слегка пожурил Григорий. – О самом переходе к вере, том переломной моменте, я тебе когда-то рассказывал, да и Ксения тоже знает эту историю с корабликом, который я вытащил из сударемзавода. Однако для вас у меня припасена другая история… — глубоко задумался он. – Из далекого детства… когда я вообще ничему не верил… хотя моя бабушка была человеком довольно верующим и постоянно вычитывала поучительные притчи из Библии, но они проходили мимо, долго не задерживаясь в моей памяти. Моя “внутренняя” почва пребывала в твердом состоянии, чтобы воспринимать нечто подобное… для таких людей, каким являлся я, всё будущее предопределено заранее… — Григорий вновь приостановился, прошелся по нам взглядом, после чего продолжил. – Правда, единственный случай смог разрушить затвердевшую почву… но давайте обо всём по порядку. – наставник разливал по пилам чай, одновременно подготавливаясь к повествованию.

– В моей классе деревенской школы учился парниша, спокойный такой малый, никогда ни на что особо не обижался, как бы его ни пытались мальчишки дразнить. Петькой звали… малого роста, хиленький, щупленький, бледненький… прозвали его “смерть ходячая”. К тому же его освободили от уроков физкультуры, на которых учитель-диктатор с нас три шкуры драл, отчего мы практически ползли домой, правда, иногда, делал попущения и разрешал играть с парнями в футбол, как правило, в конце четверти, когда все оценки уже выставлены. Казалось бы, безобиднейший урок, а из-за него чуть ли двух одноклассников на второй год ни оставили, да и у меня регулярно возникали с преподавателем сложные ситуации, однако речь теперь не об этом. – Григорий сделал глоток из пиалы и с любопытством посмотрел на нас, с нетерпением ожидающих продолжения истории. – Петька не ходил на физкультуру… а мы-то думали с ребятами, что по блату, ведь его мать работала учительницей математики в этой же школе. Ладно, с той учительнице, но я вообще не верил, что Петька чем-то болен. Для меня просто не существовало такого варианта в голове, дескать, дети могут болеть. Я однажды подошел к нему после футбола и напрямую спросил: “Что с тобой? Почему ты не бегаешь вместе со всеми…?”. А он смотрит на меня такими маленькими дрожащими глазенками, старается улыбку выдавить, а не получается, кажется, вместо улыбки сейчас слезы хлынут рекой и…, наконец, выдает: “Порок сердца у меня”.

“Не выдумывай!” – тут же отвечаю я, а сам мячик ногой подбиваю. – “Врешь ты… ты просто баба!”. И бью мячом ему прямо в лицо. Он валится со скамейки на землю, а я не останавливаясь, кричу: “Баба! Баба!”, и пинаю мяч в него. Впервые я увидел его слезы на глазах. Нет, он не ревел, как дети, он тихонько плакал, про себя, но настолько жалостливо, отчего даже наш учитель физкультуры чуть не прослезился, когда принялся разнимать. А мне ни капли его не было жалко… ни капельки… я ведь убежден, что он притворяется, я ведь уверен, что дети не болеют. С тех пор я к нему не подходил более… — Григорий молча ушел в себя… мы с Ксюшей не смели нарушить мертвой тишины. – Следующий раз мы встретились через семь лет. Я тогда учился в Новосибирске, на первом курсе исторического факультета и возвращался на побывку домой. Встречаю в деревне одноклассника Лешку на велосипеде. Тот спрыгивает, спрашивает о том, о сем, а потом, вдруг, тихонечко обращается: “А ты знаешь, Гриша, что наш Петька-одноклассник умер…?”. “Как умер?” – тут же передернуло меня. “Да так… у него порок сердца был, возили в Москву на операцию… на операционном столе и умер…” – ответил Лешка. “Не может быть!” – продолжал не верить я, то есть, реально не верить его словам, а ни так, как обычно отрицают, когда впервые воспринимают трагическую новость. Я прошел мимо Лешки и направился напрямую к его дому, чтобы проверить. Да-да, чтобы проверить…! Именно с этой целью, а не с какой-либо еще, намеренно к нему шел. Думаю, приду к нему, возьму подлеца за шиворот и скажу: “Ты чего народ баламутишь? Какая болезнь? Какая, черт побери, смерть? Запомни – молодые не болеют, и не умирают…! Уясни себе…!”. Представляете, до каких размеров неверие должно вырасти, чтобы пойти проверять…? Да, безумие… но я тогда таким был человеком… не увижу – не поверю! Итак, я открываю калитку, захожу к нему, а Петька в гробу лежит, рядом лишь свечечки горят… ручонки всё те же, маленькие и бледненькие, скрещены на груди… Матушка его видит, что я зашел… залитая слезами и безмерным горем… возьми да скажи…:

— Петя, сынок, вставай…! Гришка пришел, поспорить хочет…! – и заплакала навзрыд.

Я весь сразу и обомлел. Слезы хлынули, как из ведра… тут же выбежал из дома… бегу, плачу, остановиться не могу… а перед глазами Петька, он тихо плакал, про себя, но настолько жалостливо, отчего сердце разом и сжалось. А внутри чего-то ехидненько так шепчет: “Веришь… ан, нет…?”… и много-много раз повторяется – “веришь… ан, нет…?”. Бегу ведь, по сути, от самого себя… от собственного неверия…! Рядом разрушенная церквушка стояла, так я в нее и шмыгнул, забился где-то в уголок, сжался весь, дрожу, то ли от холода, то ли от страха несусветного… и слёзы та-а-ак по щекам текут рекой. Тихонечко плачу, чтобы никто не услышал, чтобы никто слез моих случайно не подсмотрел, закрыв лицо руками. И, вдруг, чувствую на себе чье-то прикосновение, резко отшатнулся в сторону… смотрю, наш местный дьячок стоит в черной оправе, которого власти признали умалишённым. Пытается погладить меня, а я снова в сторону… он мне: “Не бойся, сын мой… я дурного тебе ничего не причиню…! Вижу в глазах твоих сомнения и страх… а слезы твои… это вера твоя, отпущенная тебе благодатью Господом Богом нашим…! Слезами ты познал ее, ибо по-другому пути наша вера не приходит…!”. А после… помог мне подняться, крепко обнял и пригласил к себе в келью, где угостил постными блинами и водой, казавшейся мне очень сладкой. Наверное, вкуснее пищи я во век не пробовал, как будто спущенная мне с небес. Я у него спрашиваю: “Старик, откуда ты узнал, что я там?”, а он мне, дескать, внутренний голос ему подсказал – “иди, принимай гостей в свою обитель…!”. – Григорий на минуту замолчал, а потом вновь продолжил. – Вот и я вас, ребята, принял теперь в свою обитель… чтобы напоить чаем и поведать о вере, чтобы предоставить вам возможность выбирать самим, по какому пути следовать по жизни. Запомните лишь, вера – ценный подарок, ниспосланный нам Вселенной и наша задача сберечь ее, не дать этому огоньку напрочь угаснуть.