Сила прощения
К девяти утра лениво поднималось солнце – оно освещало всю ту красоту, которая образовалась после ночной метели. Пурга на поселок нашла страшная, особенно с двух до шести часов, не успокаивалась ни на минуту, закутывая в сугробы всё, что ни попадалось на пути – машины, домишки, деревья, а также случайных путников, возвращавшихся с ночной смены. В Сибири это привычное явление, никто тому особо не удивляется и никому до того нет никаких забот, кроме дополнительных хлопот. Не было дела ни матушке, ни монахам, ни Алешке… один Николай всю ночь боролся с природной стихией, ходил с лопатой по двору туда-сюда и выметал снег, чтобы к утру дом совсем ни замело. Зачем он этим занимался, почему не пошел спать, как обычно он делал, когда его что-то не касалось, понятно лишь ему, да и понятно ли…(?) — здесь трудно четко утверждать. По-видимому, нечто иль некто отталкивал его от дома, не разрешал заходить внутрь, словно пред ним предстала церковь или храм, который он старался обходить стороной. Уж лучше в роли сторожа побыть или охранника, чем участвовать в том, чему он не доверял.
Поэтому Николай и не спал; только раз удалось вздремнуть на крыльце, в самом начале, пока оттуда ни прогнала его шальная метель, которая затихла лишь перед рассветом, передавая свои владения первым солнечным лучам. К девяти, когда солнце полностью расправилось, Николай сидел на деревянных ступеньках, продолжая возиться с самокрутками – они позволяли ему ни о чем не думать, а если и думать, то обо всём и сразу. Глупые проклятые мысли, как легко пойти на их поводу, будто для того и существуют, дабы уводить нас подальше от Бога, правда, Николай так не считал…: он принимал любой помысел за чистую монету и выставлял его за свой собственный, не отрекаясь от него, даже если осознавал погрешность. Порой, от этого он стоял на краю, на границе между жизнью и смертью, но другого места он и не находил, где способен стоять, чтобы почувствовать себя тем, кем он приходился. Ему с легкостью удавалось играть судьбами людей, как опытный жонглер играет с теннисными мячами, один подбрасывая выше остальных, а четвертый или пятый роняя на землю… и казалось бы по неосмотрительности, но нет же – специально. Повторюсь, любая кажущаяся ошибка являлась частью его самого, и он вроде понимал и, более того, без особых угрызений принимал собственную ошибочность. Николаю просто нравилось распоряжаться человеческими жизнями, будь это чужие иль свои кровные. Возможно, ему действительно было место на ринге, но его и оттуда исключили. Где он теперь видел себя…? Не знает никто… кроме Николая; он точно знал, кем станет.
В половину десятого на крыльцо вышла Настена. Она простояла с минуту, а потом молча присела рядом с Николаем. Они оба долгое время пребывали в тишине, пока он ни заговорил первым…:
— Ну, мать, как она…? – вырвалось из него.
— Слава Богу… — чуть слышно ответила она.
На том их общение закончилось. Супруга осторожно поднялась и зашла в дом, оставив мужа наедине с его праведными мыслями и почти пустой банкой от окурков. Чего еще здесь можно добавить? Настена вошла в комнату Яны, когда монахи уже собирались в келью. Она было желала их накормить, но они напрочь отказались, заверив ее, что покушают в трапезной при храме, однако прошлись с нею на кухню и попросили присесть на дорожку, заодно дать потерявшейся женщине благословение вместе с духовной пищей. Монах Кирилл велел молиться и не прекращать до тех пор, пока дочь ни пробудится, а монах Павел снова просил простить мужа, “ведь одному Богу известно, что делается в созидание, а что в разрушение”. “Постарайся не винить его…” – продолжал он. – “Возможно, именно таким образом твой супруг приведет дочь к Богу, вере и покаянию…”. “Но она же совсем ребенок… невинное существо… наконец, жертва бандитского беспредела…?” – хотела возразить Настёна, но сдержавшись, лишь заплакала.
Монах Павел утешал ее молитвами и наставлениями: “Не плачь, сестра…” – произнес он по-родственному. – “Пути Господни неисповедимы… мы, человеческие создания, не знаем, чего ждет нас впереди, какие испытания приготовил для нас Всемилостивый и Всепрощающий. Сейчас, скорее всего, ты их не учитываешь, ибо занята печалью сердца и тоской, а Бог всё учёл, заранее предугадал, поэтому твоё чадо вырастет и несомненно придет к Богу за ответом и благодарить она за это станет не нас с вами матушка, а вашего супруга… И правильно сделает…! Кто нам скажет, какими именно побуждениями руководствовался ваш муж, может и добрыми, для созидания и воспитания дочери… Лучше не изводитесь домыслами, сестренка, будет только хуже, а смиритесь… и просите прощения, чтобы Бог помог вам простить Николая повторно. Помните, когда вы его впервые простили…, Господь подарил вашему семейству замечательного мальчишку…?! Уверен, Он тогда услышал и нас с вами…! А сейчас, когда несчастье произошло, ваш сын присоединился к нашим обращениям к Богу… и оное дорогого стоит, ибо молитвы ребенка в сто раз сильнее раскаяний наших. Алешка, мальчик ваш, всю ночь простоял с нами на коленях… и его слова, поверьте, быстрее дошли до Господа, нежели все наши молитвы вместе взятые. И всё это есть награда за ваше первое прощение… ибо прощение имеет великую Силу…”.
— Нет… нет… нет… Я не смогу… — трепетала мать. – Мне легче теперь вещи собрать и в монастырь уйти… Поможете…? – Настена безумным взглядом впилась в монаха Павла, а после, не найдя ответа, перевела его на рядом сидящего Кирилла. – Я там для детей и Бога гораздо полезнее буду, чем тут… я плохая мать… они здесь пропадут со мной… снова не досмотрю и случится очередная беда… Я чувствую… предвижу…!
— Послушайте, матушка… — вступился монах Кирилл. – Мой собрат верно сказал: “Предвидеть способен только Бог…!”, чего нам простым смертным не под силу. И еще кое-что вам нужно понять… — он перекрестился и прочитал шепотом короткую молитву, после чего продолжил. – Человек всё делает из хороших побуждений, независимо от того, каким тяжким грехам он придается, потому что люди по своей натуре добродетели. И ваш муж добродетель…, и если Бог допустил ему чего-то совершить, то Бог и предвидел случившееся… а мы предвидеть не можем. – повторил монах, пытаясь разъяснить смысл каждой фразы, расставляя акценты над словами и их произношением. – Но понять вам надо другое… — он вновь сделал паузу и перевел дыхание. – Дьявол как раз таки и скрывается в хороших намерениях…! С плохими поступками всё понятно… там грех… там грехопадение… а вот добрые труднее поддаются разбору, ибо несут разлад в человеческие умы и порождают сомнениях, когда, например, одна сторона утверждает виновен, а другая настаивает в невиновности, то есть, дает человеку грешному право судить или осуждать, чего не должно быть. Вот вы говорите, что уйдете в монастырь, а как же дети будут без вас…? На кого вы их собираетесь оставить? В данном случае, удалиться в монастырь равнозначно греху отдать детей в приют и навсегда лишить их родительского тепла и любви. Вы нужнее здесь, в этом доме, дабы сохранить семейный очаг и не дать ему угаснуть. Поэтому не поддавайтесь дьявольским искушениями и всецело доверьтесь Богу. Рано или поздно вы увидите разницу между добрым, но человеческим побуждением, и божественным промыслом, и поверьте, то что вы увидите, вас сильно удивит, ибо между первым и вторым, порой, лежит целая пропасть. И дьявол только и поджидает, чтобы в нее кто-то провалился. Будьте бдительны и перед принятием серьезного решения всегда советуйтесь со своими духовниками и Господом Богом. – монах Кирилл поднялся с места и перед тем как проститься, добавил. – А Николая вы простите, потому что у вас чистое сердце…!
Монах Павел встал следом за Кириллом и молча благословил Настену; затем они все вместе вышли на крыльцо, где на ступеньках сидел Николай и раскуривал последнюю папиросу, который не изволил даже подвинуться в сторону, чтобы пропустить гостей. Но монахи обошли хозяина таким образом, что ряса не коснулась его плеча. Николай с некоторой озлобленностью глядел им вслед и медленно выдыхал дым. По возвращению обратно, после того как Настена провела гостей за калитку, супруг на удивление ей ничего не сказал. На том они молча и разошлись: супруга пошла в комнату Яночки смотреть за девочкой, а муж ушел на очередное дело, чтобы прокормить себя и семью. За ним вышел и Алеша; отстояв всенощное бдение, он был полон сил идти в школу на занятия, ведь знания он любил не меньше Бога, а значит, и учился с удовольствием. Дом Черновых разом опустел, как будто в нем прошлой ночью ничего и не происходило.
Читайте Далее = Бог простит =
Выдержки из книги «Сексоголик»
В материале представлены кадры из фильма «Остров» от режиссера Павла Лунгина
