Творческие работы художника
Петербург, вторая половина 60-х гг. XIXв.
Чего только ни произошло за эти-то годы…! Казалось бы, три-четыре года ничего не меняют, но это никак не относится к жизни наших героев. Да и во всей России так…! Веками история может стоять на месте, а за каких-то десять с лишним лет измениться до неузнаваемости. Жизнь непредсказуема…! Одно из самых важных событий – это обручение и венчание Павла Михайловича с купеческой дочерью Верой Николаевной Мамонтовой летом шестьдесят пятого года. Именно с неё хотел писать портрет наш Аполлинарий, но Третьяков поручил это занятие Ивану Крамскому, который долго собирался по различным обстоятельствам приехать и только в январе семьдесят шестого года прибыл в дом Павла Михайловича. Семья Третьякова тогда приятно провела время, наблюдая за работой Крамского… А шестого октября шестьдесят шестого года родилась первая дочь Павла Михайловича, имя которой Вера…, точнее уже Вера Павловна Зилоти; через год рождение второй дочери Александры, а дальнейшем Александра Павловна Боткина. Как же быстро мы забежали наперед, совсем позабыв о нашем художнике…!
Аполлинарий тем временем начал учительствовать, зарабатывая своей семье на жизнь, хотя успевал и кое-что набросать. Начало его преподавательской деятельности, растянувшиеся на долгие двадцать с лишним лет, можно связать с шестьдесят пятым годом, когда оный переступил порог Петербургской рисовальной школы. Помимо прочего, наш герой подрабатывал, давая уроки в частных домах, например, графа Апраксина, потомок Федора Матвеевича Апраксина, первого владельца земельного участка, в честь которого и назван именитый Апраксин двор в Петербурге. Также преподавал в доме князя Касаткина-Ростовского, генерала Синягина и Красакова. Естественно, это только начало его учительствования, далее список имен будет пополняться знатными особами.
Что касается до творческих работ, то художник не переставал писать на заказ или в качестве каких-то благодарственных наград. Так, например, оригинальный образ святой царицы Александры для церкви при Елизаветинском институте был исполнен Горавским, мы можем лишь предположить, в качестве платы за обучение его сестры, ибо оная вряд ли могла оплачивать триста рублей в год за себя. Не покидая подобную тематику, наш герой оканчивает образа для Казанского окружного дома умалишенных, но, к сожалению, были попорчены при перевозке, ибо сани с картинами провалились под лед Волги; оригинальный образ святой Филомены для католического храма святого Станислава в Коломне. Из портретов…, хорошо выполнены портреты с натуры полковника Штрадмана, который через много лет станет генералом и поселится на Сергиевской улице рядом с Горавским; портрет с купца первой гильдии, главы Мурома – Алексея Васильевича Ермакова, находящийся сейчас в Муромском историко-художественном музее; большой портрет с римско-католического епископа Станевского для духовной Академии; портрет с княгини Касаткиной-Ростовской, который сегодня можно увидеть в Севастопольском музее. Чуть позже, в девятьсот пятом году княгиню изобразит знаменитый портретист Серов.
Наверное, это все основные новости, которые сопровождали нашего героя, пока он приобщался к Петербургу со своей семьей — дети постоянно болеют, да и мать лежит в горячке по последним известиям отца. “И сам я на масленицу захворал от блинов петербургских, но однакож хорошо помнится мне, что московские блины отнюдь не вредили…” – признавался Аполлинарий любителю искусства Павлу Михайловичу, вспоминая те славные дни, десятилетней давности, когда художник гостил в доме Третьякова. Сейчас же, их отношения складывались стабильно. На этот раз нашему герою пришлось немалость побегать по улочкам Петербурга, исполняя просьбы своего друга, дабы выхлопотать для коллекции Павла Михайловича: сначала картиночку Морозова “Выход из сельской церкви” за четыреста рублей, после “Будочники-славильщики” господина Соломаткина за пятьдесят рублей. Это всё к тому, что и сам совершенствовался в искусстве да преподавал в мужских и женских классах рисовальной школы. Как-никак находилось ведь времечко и для протекций Третьякова, и для писем – “побеседовал бы более с Вами, но спешу на урок, а затем прошу известить меня в получении картин”.
К тому же не пропускал проходящих выставок, отмечая для себя молодые таланты, подающие большие надежды, как, например, господина Корзухина – “этот молодой человек талантливый, но неразработался еще в технике…”. Иль напротив, теряющие эти надежды, как, например, живописец Клодт – “пейзаж его напоминает совершенно подражание французской школе. Это жаль!”. Выставлялся и сам, в основном из рода портретной живописи, ибо для пейзажей нужно выезжать на природу, а нынче времени на это дело не находилось: “на лето хочу нонче непременно уехать и пописать с натуры пейзажную природу, а то уж соскучился без них. Несколько лет пейзажей не работал, а без натуры не годится и не хочу, чтобы не впасть в манеру…”. Поэтому выставлял сначала портрет с госпожи Мясниковой, висевший рядом с картиной Репина, портрет с главы Мурома – Алексея Ермакова…, а после образ святой Магдалены, который располагался рядом с работой Ивана Крамского. Но это Петербург…!
Тем временем пришли добрые вести из Парижа…! В шестьдесят седьмом году, наконец, происходит долгожданный триумф на Всемирной выставке “Молящейся старушки”. Аполлинарию всё же удалось взять картину под расписку у владельца Варвары Яковлевны, вдовы господина Лепешкина, дабы послать её в Париж, где она и сыскала художнику славу. “Я очень благодарен и обязан Варваре Яковлевне за отбывшуюся посылку ко Всемирной выставке, ибо ихняя собственность, а мой труд приобрел общий хороший авторитет, неоднократно повторяемый в иностранных газетах…”. И в Академии художеств на Акте был зачитан официально оный текст. “Теперь я, по крайней мере, совершенно спокоен, что добросовестный труд мой с любовью к искусству люди видели…” – делится своими эмоциями Аполлинарий со своим “злостным критиком” Павлом Михайловичем, который, как мы помним, обругал творчество Горавского и “Старуху” в том числе.
Слава, порой, опьяняет людей творческих, расслабляет, некоторых даже погубляет, но наш Аполлинарий совсем не расслабился, более того, продолжает свои старания, работая по-прежнему прилежно. На этот раз он оканчивал с натуры портрет восьмилетнего сына графа Шереметьева, которым родители чрезвычайно остались довольны. Этот портрет сейчас находится в музее Останкино. Но мы совсем не об этом собирались сказать… В это же время Павел Михайлович, наконец, сделал нашему герою первый портретный заказ покойного композитора Даргомыжского. С этого и начинается совсем другая история…!
Выдержки из книги «Забытый среди знаменитых»
Читайте Далее = Академическая выставка =
В материале представлены кадры из фильма «Уильям Тернер» от режиссера Майк Ли
