Фильм о Фильме
Сцена 1-4 & Фильм о фильме
Вот и всё, как в сериалах, на самом интересном. А что будет дальше с нашим героем, — тут же задаетесь вы вопросом. Незачем! Не торопитесь жить! Всему своё время! Обо всём вскоре узнаете… Просто иногда хочется остановить время, чтобы проанализировать всё то, что происходило с тобой прежде. Не возникало такого желания? Меня оно всегда преследует: «А что если бы я поступил так, а не иначе…?», «Что двигало мной в тот или иной период времени…?», «Почему я сделал именно такой выбор?» e.t.c. Все мы люди и периодически с этим сталкиваемся.
В то время, пока съёмочная группа сворачивает на сегодня свой творческий процесс: актеры ждут такси или личных водителей, чуть нервничая и периодически поглядывая на часы; режиссер и его ассистент о чем-то серьёзно разговаривают с оператором, наверное, дают установку на следующий съемочный день; продюсер курит в сторонке и громко разговаривает по мобильному, к нему сейчас лучше не подходить. Гримеры укладывают краски в свой чемоданчик. Чего тут только нет. Десятки разновидностей запахов пота, специальные инструменты, в виде скальпелей для нанесения ран и ссадин на тела актеров, краска для волос, которая сделает седым любого, даже младенца, за пару долю секунд.
Но что делать мне, который со стороны за всем этим наблюдает? Наверное, ещё раз хорошо подумать. Что было бы, если бы я не выдержал и позвонил Наташе в то самое февральское валентиновское утро? Скорее всего, она не подняла бы трубку или вовсе сбросила. А если бы даже и ответила, то что? «Прости, если сможешь. Наши отношения себя исчерпали»? Еще один нанесенный удар ножом в сердце, что бы уже наверняка никогда не подняться? Зачем? Зачем всё это? Может, лучше пережить эту боль и жить заново? Я и так потерпел унижение, куда уже ниже…
Потом Ирина на работе. Ну, ладно, извинился бы я за то, что задумался или заснул на заседании. И что дальше? Я бы так и продолжал ходить изо дня в день на эту рутинную работу и влачить своё существование ещё в одной луже унижений под громким названием Останкино. И за сорок лет я бы всё же заработал полмиллиона долларов, если бы на протяжении всего этого времени ходил пешком по Москве, не потратив ни цента на метро, автобус и другой общественный транспорт, не говоря уже о такой роскоши, как туалетная бумага и зубная щетка.
И ещё, если бы ни Наташа и Ирина, то я бы не встретил на своём жизненном пути такого человека, как Макс. И дело даже не в Lamborghini или в крупном денежном долге, а в другом, но об этом позже. Мы теряем одно, другое находим, — готовы ли мы размениваться не по мелочам? Разменивать людей, одних на других, как бы цинично это не звучало!? Всю жизнь так и происходит. Не хочешь себя и ничего вокруг менять? Тогда оставайся со своим окружением и вместе плетитесь с ним до пенсионного возраста, а там фонд социальной защиты с просроченными денежками, которые сожрала десять лет назад растущая из года в год инфляция.
— Есть огонёк? — подходит ко мне осветитель с сигаретой в зубах.
Я достаю зажигалку Ziko, та, что осталась у меня от Макса, та, что не потушить при таком морозе между пятнадцатью и двадцатью и протягиваю механику. Прав был, чертов Макс! Закрываю и кладу в карман куртки. А в это время пушки для искусственного снега пакуют в грузовики, водители заводят машины и разъезжаются по домам, до следующего съемочного дня. Осветитель оставил меня наедине со своими мыслями, перед этим поблагодарив за огонь. Все расслаблены, не сравнишь с утренним настроением, когда вся съемочная группа нервничает, кричат друг на друга, выясняют, кто и что забыл взять накануне, перекладывая вину друг на друга.
Мне тоже нравится, сидеть и расслабленно курить, со стороны наблюдать за всеми. И ещё думать, как могло быть всё по-другому. Этому есть объяснение, уверен есть. Ведь потеря контроля над жизнью, это ещё не потеря самой жизни, возможно даже, её приобретение. Так произошло, когда меня бросила Наташа, потом Ирина, после чего я попал в эту самую, о которой так много говорил Макс, «чрезвычайную реальность». Чрезвычайная реальность на грани жизни и смерти, которая может забрать у тебя всё, а в один прекрасный момент вернуть обратно с процентом. И это совсем не похоже на лаборанта, который переливает Н2 О из пробирки в пробирку, наблюдая всю жизнь со стороны, я и есть та самая жидкость. Но к этому я пришёл не сразу, только спустя двадцать семь прожитых лет.
Вот и всё, мой съёмочный день на сегодня тоже закончен. Через полчаса на этом месте не останется никого, только лишь дворник, который будет подметать площадку от недокуренных сигарет, одноразовых стаканчиков для чая, салфеток и уже ненужных бумаг. Ко мне подходит продюсер, тот, что разговаривал в ярости по мобильному пару минут назад и тут же выругивается:
— Что за черт возьми! По всей Москве нет ни одного пиротехника, все бля заняты, как будто всем в один день захотелось взорвать этот чертов город! У них всё расписано на неделю-две вперед, а те, что есть, у них кроме пукалок больше не фига не осталось. Дай сигарету.
Вот, ещё один. Для того чтобы попросить сигарету нужно для начала выругаться как следует, хотя, его тоже можно понять. Продюсерство – профессия не из лёгких, всё на тебе, даже та комбинашка, которую актриса второго плана должна надеть перед тем, как выглянуть в окно, посмотреть, ни стукнул ли её кто мерс. Кажется, Макс был когда-то продюсером? Ну, обо всём по порядку…
Выдержки из книги «Чрезвычайная реальность»
Читайте Далее = Синопсис Чрезвычайная Реальность =
В материале представлены кадры со съемочной площадки фильма «Черный лебедь» режиссера Даррена Аронофски
