Книга «Tet-a-Tet»

Автор произведения “Tet-a-tet” на протяжении трех лет, практически день ото дня, посещал группы Анонимных Наркоманов, где часами выслушивал личные истории тех, кто видел ад собственными глазами. Теперь они приходили сюда, в подвал заброшенной церквушке, чтобы оставаться чистыми “только сегодня” и нести весть о выздоровлении для тех, кто еще страдает от этой смертельной болезни. В трех главных персонажах книги автор передает весь ужас зависимости, как она влияет на другие сферы жизни и распространяется на родных и близких людей. Роман далеко не пропаганда здорового образа жизни, напротив, написан в стиле Ирвина Уэлша и Уильяма Берроуза, родоначальника направления контркультуры, сыскавшую свою популярность со времен хиппи, написан глазами и словами закоренелых наркоманов и основан на реальных событиях. Имена реальных людей изменены по их личной просьбе и в целях дальнейшей безопасности, ибо на их совести по сей день тяжким бременем лежат страшные события, в которых они боятся признаться даже себе. Первая книга Макса Благоразумова, написанная им на факультете журналистики и сыскавшая, как положительные, так и отрицательные отзывы. Книга о прошлом, настоящем и будущем главных героев – не всем из них удастся выбраться из ада; выживет только один из них.

Фрагмент 1

Привет, меня зовут Андрей и я наркоман. На сегодняшний день я остаюсь трезвым уже около года. Мне всегда было тяжело понять себя и окружающий мир. Я прибегал к наркотикам, но это лишь усугубляло мои проблемы; проблемы, разрешать которые мне пришлось долгие годы. Я всегда вращался в кругу друзей, которые были намного старше меня. Я выпивал вместе с ними, но, честно говоря, мне не нравились ощущения, вызываемые действием алкоголя. Вскоре я начал употреблять курительные наркотики, где-то в возрасте двенадцати лет со своими сверстниками. Я хорошо вписывался в компании, где получал признание, которое на тот момент мне было необходимо. Я курил вместе с ними, воровал, обманывал, но всего этого мне было мало. И, по-моему, в девяносто втором я попробовал опиумные наркотики. Мне понравились те ощущения, которые я получал. Этот наркотик давал мне то, что я хотел. Под воздействием его менялись мои представления, идеалы, я как будто заново нашёл себя. Я впал в иллюзию, что наркотики делают мою жизнь более легкой. Я верил, что они могут меня изменить. Исчезал страх перед жизнью, появлялись силы, смелость, мужество – все те качества, которых мне, наверное, не хватало. Я продолжал воровать, занимался разбоем, — всё это приветствовалось в кругу моих старших друзей. На тот момент я не считал себя наркоманом; мне казалось, что в любой момент смогу остановиться. В первые три-четыре года я и не собирался расставаться с наркотиками. У меня было всё: деньги, друзья, девушки…

   Итак, я регулярно употреблял наркотики, пока не стало происходить в моей жизни нечто ужасное. Наркотиков стало не хватать, чтобы вернуть те самые приятные ощущения, но вместо этого я становился всё более и более напуганным. Я не понимал, что со мной происходит. Я не мог избавиться от «гонок». Я начал всё больше и больше бояться людей, и страх привёл меня к тому, что я вообще перестал заниматься криминалом… Но для того, чтобы поддерживать свои материальные запросы, важнейшие из которых были наркотики, я вынужден был воровать. Помню те мысли, которые приходили мне в голову, когда я попадал в милицию. Я уже не раз думал подобным образом: «…всё, на этот раз я завяжу; больше так продолжаться не будет; начну всё по-новой…». Не думаю, что в то время во мне была хоть капля честности, я был просто напуган. Ведь как только я выходил, то снова брался за старое.

   В 18 лет я оказался в тюрьме и просидел до суда два года. Там я снова впал в иллюзию, что это как раз то, что мне надо, что такая жизнь меня вполне устраивает. Я ставил перед собой цель: добиваться авторитета в тюремных кругах. Сегодня же, всё это с иронией вспоминается, но тогда я этого не понимал, тогда, всё то, что я думал и чем жил, считалось нормальным и вполне приемлемым. Когда меня освободили, я продолжал поддерживать связь с друзьями, которые оставались там, в тюрьме. Честно говоря, мне просто было одиноко. Мою личность полностью захватили негативное мышление и бегство от действительности. Я не знал другого способа, как справляться с реальностью, кроме как употребление наркотиков.  Сейчас я понимаю, что на самом-то деле у меня не было даже друзей; в употреблении они нужны были только для того, чтобы употреблять наркотики и не более того. Да, я в отношении с ними лицемерил так же, как и они по отношению ко мне, но сегодня у меня нет иллюзий к тем людям, с кем я употреблял.

   Я три месяца пробыл на свободе и снова вернулся к старому образу жизни: регулярное употребление наркотиков, воровство, с вытекающими последствиями. Меня снова посадили, но на этот раз я отбывал наказание уже на зоне. Потом весь наш режим вывезли в Киров; на мой взгляд, очень страшное место, где зеков не принимают за людей. И вот я приехал туда и увидел обратную сторону медали всех этих блатных, авторитетов. На тот момент я чувствовал разочарование, обиду, злости на весь преступный мир. Там не оставляли право выбора, что делать, а что нет. Употреблять там я не мог, даже если бы мне и дали наркотики, то я бы их сразу выбросил, иначе мне пришлось бы за это дорого заплатить. Я очень боялся допустить даже мысль о том, что случится, если я снова употреблю. Тогда я думал, что устал уже от наркотиков и тюремной жизни, но, видно, тогда я устал недостаточно, так как, освободившись, всё равно возвращался к старому криминальному образу жизни. Я продолжал воровать, лгать, мошенничать и употреблять наркотики. У меня не оставалось выбора, я не мог приспособиться к этой реальности. Социальной стороны моей жизни не существовало, да и вообще интерес к жизни был на таком низком уровне, что у меня даже иссякла та энергия, которая была необходима для того, чтобы доставать деньги на наркотики. Дно моей жизни приближалось, а я каким-то образом всё ещё был жив.

   На тот момент я встретился с девушкой, которая ходила на группы поддержки, в Сообщество Анонимных Наркоманов. Я рассказал ей о своей проблеме, что больше не могу вести такую жизнь, что мне хочется остановиться. Я услышал от неё о каких-то собраниях и решил посмотреть, что это такое. Перед тем, как посетить собрание, я снова употребил, так как было страшно идти к людям, которых я не знаю. Придя на группу Анонимных Наркоманов, я увидел много людей, — все были чистые, опрятные, трезвые, смеялись…»

Фрагмент 2

13 мая – «Похороны и свадьба лучшего друга». 

   Что я могу ещё сказать о Нелли? Её квартира пуста. Детей она отправила в детский дом сразу после их рождения, отца убили, когда ей было шесть лет, а мать повесилась, из-за чего Нелли и по сей день испытывает чувства вины. Я пытаюсь объяснить ей, что она ни в чём не виновата, хотя Нелли думает иначе, и, наверное, будет думать ещё долго. Она хорошо помнит день смерти своей матери. Та поставила ей ультиматум: «Если ты уйдёшь сейчас на точку, то я покончу собой…» Примерно, это выглядело так. И Нелли ушла, потому что сколько раз она уже слышала подобные угрозы, и манипуляции своей матери. И даже не поэтому ушла; просто ей нужно было любой ценой заполучить этот дозняк, иначе могло произойти что-то ужасное, о чём она ещё не знала, но подозревала. Итак, на третьем году торча, Нелли осталась одна, и её квартира сразу после похорон матери превратилась в варочную. Наркоманы и до сих пор по ночам стучатся в её дверь, но она со мной, и поэтому держится.

  Сейчас мы оба вспомнили об этом, так как находились на похоронах её лучшего друга, соигольника. Я не мог отпустить её одну, так как знал, что там она может встретиться со своими бывшими дружками и легко повестись на их развод. Вообще я был не сторонником того, чтобы Нелли ходила на подобное мероприятие, но она настояла на своём; нам даже пришлось поссориться из-за этого.

   — Мне нужно сказать ему кое-что… — повторяла она.

   — Ты с ума сошла, он мёртв! – пытался вернуть ей здравый смыл я.

   Я проклинал этот утренний звонок, который принёс ей эту ужасную весть. И даже не знаю, для кого она была ужасней: для меня или для неё. Но я пошёл, только ради её благополучия, хотя сейчас даже не могу точно сказать, зачем я это делал, зачем я подвергал свою трезвость, жизнь ради кого-то. Именно в этот день я впервые за свою жизнь переступил порог церкви по вынуждающим меня обстоятельствам: похороны её лучшего друга. Только, пожалуйста, не спрашивайте, от чего он умер. Естественно, он не попал в автокатастрофу, и не был жертвой падения авиалайнера, всё, казалось бы, проще, но на самом деле, намного глубже; об истинных причинах торча, не одно общество не сможет дать здравый ответ, кроме одних лицемерных осуждений.

   — Патрик был хорошим человеком… — повторяла моя подружка, стоя в церкви.

   Я крепко держал её за руку, пока какая-то женщина, вся завёрнутая в чёрную шаль, не сделала мне замечание на этот счёт:

   — Здесь не положено устраивать любовные сцены. Это дом Божий, а не ночной клуб!

   Да что ты говоришь? – сработал у меня протест – Только вчера видел тебя в Trance Floore, всю обдолбанную в хлам, под амфитамином, а сегодня ты впрягаешь мне, что это дом Божий?

Взгляд Нелли сигнализировал о том, чтобы я не ввязывался ни в какие передряги. Я, кстати, слышал от Нелли историю, с амфитамином, про эту сучку, которая только что пыталась меня научить правилам поведения в церкви: после “прихода” она берёт Библию и зачитывает Псалтирь, тут же торчки начинают сваливать из её квартиры, ведь им хочется поколбаситься, а не слушать проповеди двинутой на кислоте пизды.

   — Патрик был хорошим человеком… — снова повторяет Нелли, перебив поток моих мыслей.

   — Вы знали Патрика? – еще раз вмешивается эта амфитаминовая гирла – Говорят, он был наркоманом? Вы ничего об этом не слышали?

   — Чушь всё это! – на этот раз я не сдержался и громко выкрикнул, так, что священнику пришлось обернуться и посмотреть на меня угрожающим взглядом.

   Я спугнулся и замолк. Служба за упокой продолжалась. Потом я ещё встретился с ней, сразу после окончания церемонии, и высказал всю правду в лицо. Конечно, она оправдывалась, и это у неё хорошо получалось, как у опытного торчка; говорила, что я с кем-то её путаю. Несомненно, я высадил её на измену. Но я обязательно выцеплю эту амфитаминовую гирлу, когда она будет под наркотой, и тогда ей не оправдаться.

   После службы вышел ещё один инцидент, весьма неприятный. На этот раз с матерью Патрика, которая подошла к нам и тут же бросилась в истерику со словами:

   — Вы убили моего сына! Если бы не вы, он бы сейчас жил…

   Благо вовремя подошёл отец Патрика и увёл её. Пару минут позже и она бы набросилась на меня. Я, конечно, воспринял всё это весьма агрессивно, и не стоял бы, если бы она начала меня бить, тут же получила бы отдачу. Что бы не случилось, я не буду терпеть выходки полуобезумевших матерей, и ненавижу, когда на меня навешивают вину без особой на то причины. Я его не убивал, и нечего меня винить в этой смерти, своих, так сказать грехов, предостаточно. Никто ему наркоту насильно в глотку не заталкивал…

   — Слушай, Нелли, — обращаюсь я к своей подружке, когда мы уже отчалили от того места, где проходила вся эта похоронная процессия – а что ты хотела сказать ему?

  — Я хотела попросить прощения…, — начала отвечать Нелли после небольшой паузы – за этот случай. Мне кажется, что это я во всём виновата, ну, в его смерти. Когда я ещё торчала, Патрик пропал куда-то на время. Кто-то говорил, что его повязали копы, а кто-то слышал, что он в какой-то секте, типа тоже выздоравливает. Ну, я решила узнать и заодно предложить двинуться, так как у него всегда были деньги, а у меня подвязки в плане того, где можно достать улётную дурь. Я позвонила Патрику в тот день; как ни странно, он сначала не хотел со мной разговаривать: сбрасывал, не брал трубку, так как знал, кто и зачем ему звонит. Я же непрерывно набирала его номер, ведь мне в тот момент было нужнее, чем ему; потом, наконец, услышала его голос, весьма неприветливый и холодный. Говорила прямо и начистоту, что есть маза заморочиться, дёшево, удобно и быстро. Странно, что Патрик не сопротивлялся этому предложению, и через час уже был на моём пороге. Я даже подумывала, что всё это слухи по поводу его трезвости и другой подобной херни. Но нет, это оказалось правдой. Он сам рассказал обо всём: что пытается соскочить, посещает группы поддержки, показывал даже белый жетон «Только сегодня» и оранжевый «Месяц чистоты и душевного покоя». Но я его соблазнила, потому что меня это меньше всего интересовало, главное, что Патрик вернулся, и даже не то, что он вернулся, меня больше всего радовало, как то, что снова появился спонсор, который будет на постоянке обеспечивать меня деньгами. Ну, в тот день, я замутила себе и ему, мы вмазались, после чего Патрик отлетел…

   — Как отлетел? А когда это было? Ведь его хоронили сегодня, а ты уже больше месяца трезвишься, не считая позавчерашнего случая в ментовке…? – взволнованно спросил я.

   — Нет, Дарэн, всё не так, как ты думаешь…, всё иначе. Три дня назад я вмазалась с Патриком. Помнишь, ты мне звонил и предлагал пойти на группу? А я тебе ответила, что слишком устала и хотела бы побыть одной дома. Так вот, я не была одна, Патрик был со мной, но уже мёртвый…

Читайте Далее = Написание книги на заказ в Жанре — Контркультура=

В материале представлены кадры из фильма «Кэнди» от режиссера Нила Армфилда и фильма «Высший пилотаж» от режиссера Йонаса Окерлунда