На закате творческого пути

Архангел вместе с библиотекарем сидели в огромном зале кинотеатра, где крутилась очередная арт-хаусная лента. По-моему, на этот раз Педро Альмодовар пытался покорить публику своим последним автобиографическим фильмом про талантливого кинорежиссера на закате творческого пути. На съемки специально были приглашены такие известные “не голливудские” актеры, как Антонио Бандерас и Пенелопа Крус. Многие зрители, кто ранее не знаком с авторским кино Педро Альмодовара пришли как раз поглазеть на актеров, но разочаровавшись в фильме, посреди сеанса по одному стали покидать помещение, пока зал полностью не опустел.

   — Никогда не понимал испанского кинематографа! – выдал короткую рецензию Архангел.

  — Это не испанский кинематограф – как на дурака, библиотекарь взглянул на Архангела. – Это арт-хаус! – сказал так, словно на сцену выпустили священную корову.

 — Что ты находишь в этом арт-хаусе? – опять возмутился Архангел. – Ты можешь заснуть на пятнадцатой минуте и, проснувшись на семьдесят пятой, ничего не пропустить. Разве такая должна быть жизнь человека? Скука да и только… И ради этого стоит шататься по миру, выискивая самые скучные кинофестивали?

  — Опустим земные кинофестивали… — оборвал библиотекарь. – Спорить о творчестве нет смысла, потому что о вкусах не спорят. Лучше скажи, что ты знаешь о человеческих жизнях? Думаешь, разбираешься в них больше, чем в кино? – еще раз библиотекарь с явным упреком взглянул на Архангела. – Тогда почему ни одна твоя картина не увенчалась успехом на небесном кинофестивале? Где премии на лучшую мужскую роль? За лучший сценарий или режиссерский ход? Где Оскары? Божественные награды? Награда Святого Патрика или хотя бы Марии Магдалины? Где они?

  

— Всё впереди! – попытался оправдаться Архангел за неудавшийся проект. – По крайней мере, у меня сценарии не такие скучные… Я их наполняю хоть каким-то смыслом.

— А в чем смысл такого фильма, который никто и никогда не посмотрит? – с издевкой спросил библиотекарь. – Мои режиссеры, по крайней мере, не боятся ставить кино на широкий экран, представляя картину на суд общественный. А где твоя картина, скажи? Сколько неудачных съемок ты провел с живыми людьми, которые являлись лишь актерами твоего провального эксперимента. Штефан – прекрасный парень, виолончелист, светлая душа. Сколько классных композиций смог бы написать? И что в итоге?

— Бедолага, с ума сошел – с каким-то недовольством выдал тот. – Нам не удалось найти ему замену, чтобы доснять начатое…

   — Ладно, проехали, первый блин комом, но когда речь идет о десятом блине… — библиотекарь резко замолчал, лучше не быть свидетелем того, как истинный ценитель искусства встречается вживую с несостоявшимся кинематографистом. — А Джо?

   — Постой! – попытался остановить его словесный поток Архангел. – С Джо фильм еще не закончен. Там осталось доснять две финальные сцены… и тогда, быть может, я представлю ленту на суд общественный и тогда его увидит небесный кинофестиваль.

— Интересно, чем он заканчивается? Зло побеждает зло? – усмехнулся библиотекарь. – Просто я видел спойлер… Кажется, герой первого плана в лице нашего политикана растворяется в небытие? Не боишься, что тебя привлечет к ответственности идеологический отдел, либо вовсе ленту на широкий экран не пропустят? К тому же – продолжал размышлять тот. – Там нет защиты прав людей, ничего не сказано о праве выбора… по-моему, и драматургия там никчемная… Только не обижайся! Как ты там говорил? Заснешь на пятнадцатой минуте, а проснувшись на восьмидесятой, ничего не пропустишь? Так? – библиотекарь периодически поглядывал на Архангела, выискивая ту грань, которую не следует переступать, после чего продолжил…

— Нет. Я, конечно, понимаю твои увлечения режиссурой, и ничего не имею против твоих творческих изысканий, но нельзя же так рисковать людьми ради воплощения своих творческих амбиций. Они же живые, настоящие… не манекены. И даже не актеры! Ты просто не в силах признать, что буквально за столетие кинематограф на Земле достиг таких масштабных размеров, что небесное кинопроизводство нервно курит в сторонке со своей пропагандой о Боге. Мы до сих пор снимает так, будто ходим под диктатурой – шаг влево, шаг вправо и конец. Финита ля Комедия. Задето твое самолюбие, мол, как же так, они снимают куда лучше, чем мы… с нашим-то талантом, а этот дьявольский Голливуд вообще всех переплюнул. Напомни, кто там сейчас стоит у руля? Случайно, не этот Владыка, предлагающий людям бессмертие взамен на человеческую душу? Сколько душ он грохнул, чтобы забабахать такую студию? Твоя киношкола любителей кино и рядом не стояла. Прими мой добрый совет – не лезь в этот бизнес, занимайся лучше тем, что у тебя хорошо получается. Тебе не хватит вечности, чтобы переплюнуть Мела Гибсона или Квентина Тарантино. Сколько тебе придется угробить человеческих судеб, проводя их через различные сценарии, которые ты называешь экспериментами, чтобы достичь их уровня?

  — Так что ты предлагаешь делать с последней лентой? Я могу от тебя получить что-то более конструктивное, нежели просто критика? Я ведь к тебе именно поэтому пришел!

— Дай уже, наконец, Стажеру воссоединиться с Джонатаном, чтобы тот стал самим собой, тогда ты сможешь хоть как-то спасти сюжет… и свой эксперимент!

  — Не поверишь! – имитируя радость, провозгласил Архангел. – Я именно так и думал! Прям, точь-в-точь! Чувствуешь уже запах Оскара? Лучи славы и небесных софитов? За лучшую режиссуру премия достается… — повторил речь ведущего на церемонии вручения.

— Пожалуй, меня рядом не будет, чтобы тебя поддержать… В это самое время проходит Каннский кинофестиваль… — библиотекарь повернулся в сторону Архангела и посмотрел на него с сожалением. — Прости, не могу его пропустить в этом сезоне. Говорят, там будет на что глянуть. Я давно уже небесные фестивали не посещаю. Для меня они старомодны. Мне, иногда, кажется, что у людей богаче фантазия, чем у нас…

   — Потому что им помогают темные, они поработили весь шоу-бизнес…

— Но ты ведь тоже к их помощи прибегал?

— Слушай! – обратился Архангел с просьбой к библиотекарю. – Протолкни мою ленту на Каннский кинофестиваль, подбрось ее какому-нибудь молодому талантливому режиссеру, пусть он представит ее на суд общественный. Обещаю, в долгу не останусь!

  — Возможно… — ответил тот. – Но для этого тебе нужно ее доснять. Незаконченные фильмы на фестивали не принимают. И попроси своих перевести ее в “цифру”…

  — Как ты думаешь, Джонатан справиться с экспериментом? – задал последний вопрос Архангел перед тем, как удалиться из зала и оставить библиотекаря одного досматривать фильм Педро Альмодовара “Боль и Слава”.

  — Фильмы нужно заканчивать… даже вслепую! – ответил он фразой из кинолетны “Разомкнутые объятия” и пожелал удачи с тремя последними финальными сценами.

Читайте Далее = Закоренелые обиды =

Выдержки из книги «История о мальчике, который…» (рабочее название) в соавторстве с Максимом Маругиным

В материале представлены кадры из фильма «Боль и Слава» от  испанского режиссера Педро Альмодовар