Немножечко о “Мечте”
Немножечко о «Мечте» или Как дочь бедной дворянки в одночасье превратилась в парижанку!
Швейцария, 1858г. Тем же временем наш Аполлинарий получает письмо от Павла Михайловича, “которое принесло мне радость, как полученное от Вас, но вместе с тем большую грусть”. Третьяков в нем извещает, что посланные Горавским картины в большинстве своем никому не пришлись по вкусу, в особенности “Мечта”, написанная для Козьмы Терентьевича. Прискорбно нашему герою было читать мнение о “Мечте”, в которой был практически уверен, “в особенности в сочинении и сюжете”. “Может быть, то была пустая шутка…, розыгрыш?” – ловил себя на мысли Аполлинарий – “но я за правду принимал”. Не находил себе места художник, ни в чем не мог отыскать покой, ибо как вспомнит слова из письма, так тут же бросится в смятение – “Мне что за крайность была бы выбирать такой сюжет, который вдесятеро дороже обходится, потому что нужно натурщице платить за сеансы и, кроме того, подарок какой-нибудь дай ей”.
Так и поступал Аполлинарий…, а теперь ругал себя за то, давая обещание больше никогда за подобное не браться – “Сюжетов подобных произвольно писать никогда не буду, разве если кто закажет наверняка”.Теперь же, спустя сто пятьдесят лет, эта картина экспонируется в одном из залов Русского музея под незамысловатым названием “Портрет натурщицы”. В правом нижнем углу четкая подпись – А.Горавского 1857г., и далее Париж. Откуда взялся Париж, вряд ли кому-то известно, ибо весь пятьдесят седьмой год художник провел в Уборках. А Париж мог появиться значительно позже, возможно, в шестьдесят первом году, когда картина экспонировалась в качестве этюда на Академической выставке. Росчерком кисти дочь бедной дворянки в одночасье превратилась в парижанку! Теперь мы можем любоваться молоденькой белорусской в “подобном виде тела” и сами оценивать работу двадцати четырех летнего портретиста.
«Если же пожелали бы, то Солдатенкову могли бы совершенно её не показывать, но только поздно мое такое известие, а впрочем, не беда, пусть смотрит и критикует…” – в этом же письме наш Аполлинарий говорит о том, что подобный сюжет может иметь тысячу разносторонних взглядов на предмет – “если не нравится, то я ведь не заставлю брать, напротив, пусть откровенно действует”. Конечно, мнения Павла Михайловича и Козьмы Терентьевича, да и других членов семьи, сыграли свою роль в жизни этой картины, да и решений художника, связанных с нею, ибо не желал выставлять оную на обозрение окружающих, и продавать вовсе уже передумал. Таково было спонтанное решение, принятое на эмоциях, которое вскоре поменялось, раз, как мы писали выше, произведение экспонировалось на Академической выставке.
Но здесь раскрывает себя другой интереснейший фактик, который отражает, прежде всего, характер Павла Михайловича. Мы уже однажды сталкивались с тем, как Третьяков внушил Солдатенкову поступать с нашим художником, пребывая в любимой комнатке, а теперь открывается в подтверждение старому аргументу, новый – “если не понравится ему, в чем Вы уверены” – пишет Горавский. Наверное, в последнем было уместно поставить слово “заранее” уверены! Получается, что если изначально картина приходилась не по нраву Павлу Михайловичу, то по умолчанию её не принимали к себе и другие коллекционеры да покупатели. А как же дифирамбы о том, что купец никому не навязывал своего мнения? Таким образом, затруднял сам себя Третьяков в продаже полотен Горавского своим лишь мнением, которое выражалась в двух-трех словах – “никому не нравится” – отвечал за всех Павел Михайлович.
Кстати, между прочим, возвращаясь в Швейцарию, где Козьма Терентьевич пребывал в то время, но, к сожалению, не застал нашего художника…, они так и не смогли объясниться откровенно, без лишних посредников, по поводу “Мечты”. Солдатенков, пользуясь случаем, заказал пейзаж у Калама на восемь тысяч франков и, в пандан к каламовскому, запросил у Эрасси на семьсот рублей серебром. “Меня он спрашивал у Эрасси, который сказал, что я уехал в Морнэ, и Козьма Терентьевич туда приехал, но не застал меня, потому что я переменил место жительства и находился в то время в Мейпере…” – эту интереснейшую новость мы узнаем из писем Горавского к Третьякову, которая оставляет после себя множество вопросов. Почему искал Солдатенков нашего героя и что хотел передать ему столь важного?
Возможно, если бы встреча состоялась, всё могло пойти иначе…
Читайте Далее = Швейцария глазами художника =
Выдержки из книги «Забытый среди знаменитых»
В материале представлены кадры из фильма «Лучшее предложение» от итальянского режиссера Джузеппе Торнаторе
