Бог простит

By Макс Благоразумов on 10.10.2017

Из своего далекого прошлого Яночка вынесла одну лишь фразу: “Мать, прячь ребенка”. Она красной нитью протянулась через всё ее детство. Как только назревала серьезная разборка на Восточном поселке, Настена брала дитя и тащила ее в подвал или погреб и там закрывалась надолго, иногда, их запирал и сам муж, хотя точно сказать не мог, воротится ли он обратно живым. И, слава Богу, возвращался! Весь побитый, в шрамах и синяках наполовину тела, но, к большому счастью, целехонький. Словно какая-то небесная сила покровительствовала над ним, уберегала от неминуемой смерти – вполне возможно, если принять в расчёт непрекращающиеся молитвы Насти о муже и дочери. На протяжении нескольких часов, сидя в сыром погребе, она плакала, страдала и, конечно же, непрестанно молилась. И Яночка рыдала вместе с нею…

Плохо это отражалась на ребенке – каждый раз, после очередного подобного случая, он сильно заболевал: гриппом, бронхитом, ларингитом и другой похожей напастью, о чем врачи старались молчать. Вообще, спустя несколько походов в поликлинику, Настена окончательно разочаровалась в медиках и решила туда больше не ходить, дабы не расстраивать нервы, ибо каждый раз, являясь на прием, они пытались сорвать с девочки крестик, собираясь послушать сердце, дыхание и замерять пульс. Мать всячески сопротивлялась и не желала выполнять их просьбу, пару раз даже называла их Иродами в присутствии заведующего. С тех пор Настена решилась лечить дочушку самостоятельно, на дому, народными средствами и, опять же, мольбами и духовным чтением. Приходила в Церковь и просила батюшек молиться за здравие ребенка, ставила свечки за невинную жертву бандитского беспредела. Однажды, после очередного шухера, после того, как Настена с Яночкой просидели двенадцать часов в подвале без домашнего тепла, еды и питья, девочка серьезно заболела – у нее пропал голос. Нет. Не простудное это… а напрямую связанное с испугом. Дело в том, что Николай посеял ключи на разборке, и поэтому пришлось ему перерубать дверь топором, так как замок не поддавался его влиянию. Выломав несколько перекладин, он пробил ногой проем, достаточный, чтобы через него пролезли оба. Когда тот вытащил девочку, она не произнесла ни единого звука. Николай было подумал, что она потеряла сознание, но Яночка смотрела на него напуганными глазенками и не могла даже заплакать: “Мать, посмотри, что это с ней…” – обратился тогда он к Настене, когда та выползла из берлоги. Сколько матушка ни старалась ее убаюкивать и успокаивать, ужас с ее младенческого личика еще долго не собирался сходить. Видел ли кто из нас испуганные до смерти детские лица… смотришь на них, и прям, сердце кровью обливается, но у Николая ничего не обливалось – у него начали гноиться старые шрамы, которые Настена собственноручно зашивала.

Всеми этими житейскими сложностями мать делилась в Церкви с батюшками и монахами; они с душевным пониманием выслушивали ее истории, как свои собственные, без грамма удивлений, будто сами в прошлом в нечто подобном принимали участие. Монах Павел, служащий при храме, намеревался самолично прийти в дом и провести созидательную беседу с Николаем, однако Настена побоялась, что супруг выставит его на улицу, где того подхватят местные выродки и начнут издеваться над ним, и даже не для того, чтобы проверить веру старика, а так чисто, забавы ради. Что же по поводу Яночки, то монахиня Филарета посоветовала матери в полночь выйти со двора, стать на колени, поклониться Михаилу Архангелу и просить у него, чего в душе наболело – всё непременно сбудется.

Так она и сделала… Закутав малышку в три одеяльца и посадив его в санки, она тащилась с ним к замерзшей реке, и там уже, долго рыдая, она умоляла ангела спуститься с небес и приложиться к дитяти для его исцеления. В один из дней чудо свершилось! Просидев на морозе порядка трех часов, она заслышала плач ребенка – Яночка настойчиво требовала материнского тепла и внимания. А когда Настена взяла ее на руки, то впервые услышала слово: “Мама”. Так героина нашего романа вымолвила свое первое словечко… “Мама” – прозвучало, словно ангельская песнь херувимов. В ответ Настя перекрестилась и крепка прижала к себе дочушку.

На небе сияла полная луна, освещая проявление божественной благодати, дарованной свыше, а также путь обратно домой. По возвращению, мать получила по шее от мужа, что додумалась вывезти дитя в жуткий холод и приказал, впредь, не слушаться советчиков из Церкви: “Они тебе насоветуют… В следующий раз голой побежишь вокруг костров танцевать… Бред…!” – выплюнул он и молча удалился спать. На следующее утро на крыльце показался монах Павел, явившийся практически без приглашения, но к счастью и облегчению Настены, супруга не оказалось на месте – очень сильно она переживала за последствия. Они поговорили с получаса и на завершение он окончательно развеял сомнения матери относительно сложившихся отношений с мужем: “Слушайся его… внимай сказанному, и ни в коем разе не покидай Николая, ибо брак ваш состоялся на небесах… Ты должна быть смелой и вынести все те испытания, которые тебе отведены свыше…! А мы всею церковной братией будем за тебя ежечасно молиться!”. Настена послушно кивала головой, а на прощание взяла у старика благословения, после чего проводила того до самой калитки и не отрываясь смотрела ему вслед, чтобы, не дай Бог, никто из местных к нему не прицепился.