На родной стороне
“Желал бы от души, чтобы всякий желающий любитель или художник отыскивал бы в своих работах более дурного, чем хорошего…, поэтому я жаждою учиться и учиться…” Из письма А. Горавского Третьякову от 18 ноября 1859г.
Село Бродец (у сестры), 1859-1860гг.
В октябре месяце наш Аполлинарий благополучно воротился домой. Встреча с родными действительна принесла ему немалую радость, однако та радость продлилась совсем недолго, сменившись огорчением. Супруга Александра от скуки захворала, исхудав донельзя, вместе с тем и младшая дочка оказалась нездоровой. Здоровых наш герой застал только родителей, но и те за время отсутствия оного сильно постарели. Да еще и кучу других неожиданных приключений свалились пред Аполлинарием, которые, вполне возможно, и поторопили его раньше срока из-за границы.
Никто иной, как Академия обрушилась замечаниями на нашего художника, которые дошли до самого посольства, что якобы Горавский ничего им не отправлял, а значит, прибывал в Европе понапрасну – таковы оказались подозрения вверху стоящих. Но мы-то знаем с вами, дорогой читатель, что это было совсем не так, ибо вместе с Аполлинарием и прокатились по загранице, его глазами увидев все прелести и недостатки тамошних мест, делая вместе с ним снимки с натуры и запасаясь этюдами, как овощами, фруктами и “закатками” пред суровой зимой. На выставку он картины свои, как оказалось, не посылал, по крайней мере, их там никто не видел. Нехотя теперь должен поспешить наш герой в Петербург, немедленно исправлять ситуацию, показывать все свои занятия, которые сделал, пребывая в пенсионерской поездке…, и как можно больше вещей! В противном случае, Академия лишит его всех оставшихся для выплаты денег и возможности в дальнейшем путешествовать за казенный счет по России в тех же целях.
Похлопотал Аполлинарий и пред Павлом Михайловичем, чтобы оный выслал в художественную мастерскую его братца Ипполита, посланные ранее им работы, среди которых и “Бык” (сепия), принадлежащий Третьякову и, как Горавский выразился, глупая “Мечта”…, пущай и её посмотрят профессора, дабы вынести свою оценку. То есть, как видим, не только швейцарские да итальянские работы хотел наш художник представить, но и прежние, в том числе “Старуха”, принадлежавшая уже господину Лепешкину и даже “Липы”, написанные ранее для Козьмы Терентьевича.
Чего эдак за Горавского взялись-то…, спрашивается? Сидели бы спокойно да ожидали его возвращения. Ан…, нет! У нас найдется для этого одно объяснение, довольно весомое. Как мы и говорили прежде, особо внимательный читатель заметит, что великая княгиня Мария Николаевна, она же президент художественной Академии, собиралась приехать в Женеву весной пятьдесят девятого года…, и всё же на беду или на радость, как знать, приехала. Её высочество, во время бытия Аполлинария в Риме и Париже, успела побывать почти у всех пенсионеров в мастерских и поглядеть их картины. Спрашивала она и о нашем герое, но художник на беду ничего с собой не имел, чтобы показать, оставив все работы в Женеве. Вот поэтому Академия и обрушилась замечаниями на Горавского, дойдя до посольства. Теперь же срочно необходимо было загладить вину пред Марией Николаевной и её окружением, дабы не обронить свой авторитет в её глазах. Но мы-то знаем, что такое вряд ли когда случится, ибо наш Аполлинарий за границей написал сто с лишним этюдов разных размеров, на коих сюжеты довольно сложные в исполнении…, так что, было чего показать.
Окончены три картины – “Вид реки Арвы, в окрестностях Шамуни”, “Вид между Генуей и Ниццей”, “Восход солнца в окрестности Кастелламари, близ Неаполя”. И четвертый начатый пейзаж привез из окрестности Сан-Ремо, расположенный в двенадцати километрах от Бордигиере, где он жил. А пятая, едва только начатая картина, вовсе в новом для нашего Аполлинария жанре. “Вид между Генуей и Ниццей” (84,5×124) – уже много говорено об этой картине в нашем повествовании, добавлю лишь только, что она успела побывать на выставке в Париже в шестьдесят седьмом году, и всплыла совсем недавно на аукционе “Буковски”, который проходил в Стокгольме (2007г.). Оттуда она и вернулась в Монако, в Национальный музей, к себе на родную землю. За все это Академия выразит господину Горавскому благодарность и его по достоинству признают академиком. В то время, в селе Бродец, наш Аполлинарий продолжал успешно работать: пишет кающуюся Марию Магдалину, два метра на метр сорок, “к которому имею страшную охоту, ибо пейзажи немножко мне приелись…”. Картина сейчас находится в Национальном музее Минска, и пейзаж “На родине”, которую впоследствии купит Третьяков.
Читайте Далее = Италия глазами художника =
Выдержки из книги «Забытый среди знаменитых»
В материале представлены кадры из фильма «Уильям Тернер» от режиссера Майк Ли
