Жертвы системы
Я просто проезжал мимо. Нет, я совсем не собирался туда заходить. Я там никогда не был. Да и что там можно найти? Любовь? Счастье? Да и что такое счастье средь людского горя, страдания и нищеты? И даже не верится, что пару лет назад я не замечал этого, просто жил своей жизнью, в маленьком, но весьма уютном мирке, хорошо обустроенном, где слова сауна, джакузи, бассейны, виллы, коттеджи не вызывают никакого восторга, — просто дело обыденного и давно надоевшего. Мог бы я назвать это счастьем? Наверное, мог, если бы всё это было построено не на деньги людских жертв, которые так легко приходили, как и растрачивались. Только вот что-то не давало мне покоя, разъедало изнутри, как серная кислота. Что это? Совесть? Наверное. Наверное, именно она мне и подсказала, что сегодня день смерти моего отца. Его убили, когда мне было шесть лет, я ещё был слишком мал, чтобы в чём-то разбираться, но интуитивно чувствовал, что виной всему деньги.
И всё же надо бы зайти, помянуть его. Я припарковался на заднем дворе храма, заглушил мотор, вышел из машины и поставил её на сигнализацию. Прошёл ещё раз, не торопясь, вокруг своей новой Бентли, недавней покупки, которой не успел ещё налюбоваться. Остановился напротив неё и смотрюсь в лобовое тонированное окно, оно словно личико младенца, такое всё гладкое и чистое. Вдруг зазвонил колокол, как будто что-то или кто-то напомнил мне, где я нахожусь. Я только собирался попрощаться со своей красоткой, как тут же она залилась сигнализацией. Чёрт, это всё из-за этого проклятого колокола, это он потревожил покой моей милой Бентли. Мне не стоило сюда приезжать. Этот колокол, его звук, он хуже любой другой сигнализации. Чёрт возьми, я просто нервничаю. Успокойся парень. Ничего не произошло. Всё ведь хорошо. Отчего же ты так нервничаешь? Ты ведь не в суде? Эти удары молотка, после которых выносится приговор, они стали меня преследовать, изо дня в день: во снах, на работе, дома, и даже, чёрт возьми, здесь…:
«Именем Российской Федерации Колесникова Александра Павловича признать виновным в совершении преступления, предусмотренных статьёй триста четвёртой уголовного кодекса Российской Федерации и назначить наказание по статье триста четвертой уголовного кодекса Российской Федерации в виде десяти лет лишения свободы».
Через секунду-две всё утихло, вместе с моей паранойей. Стало совсем спокойно. Удивительно, как здесь чисто и уютно, словно попадаешь в другой мир. Направляюсь в храм через большую площадь. По одну и по другую сторону собираются в кучку голуби и что-то клюют, не боясь даже людей. Справа от меня слышится чей-то голос: «Молодой человек! Подайте на пропитание Христа ради. Дай Бог вам здоровья…». Не дам, ничего не дам, пусть пойдут и заработают. Не успел я это подумать, как перед моими ногами пала на колени маленькая девочка, вся испачканная, в длинных лохмотьях, схватилась за мой пиджак, только что купленный в дорогом салоне, и завопила:
— Дяденька! Дяденька! Подайте Христа ради! Мама больна, отца убили, сама осталась, не на что прокормиться. Не оставьте помирать!
Выдёргиваю свой пиджак из её грязных рук, да так, что спугнул кучку голубей, которые тут же взмыли над нами, после чего пронеслись над моей машиной. Снова завопила сигнализация. Я оборачиваюсь и вижу, как всё лобовое стекло моей красавицы обляпано голубиным помётом.
В храме. Последний раз я здесь был двадцать, даже больше, тридцать лет назад, на похоронах у своего отца. После того момента я ни разу не переступал порог церкви; храмы стали вызывать во мне неприятные чувства, которые воплощались в уродливые образы, отпугивающие меня. Детская травма по-прежнему сказывается на моём состоянии. Теперь тоже, что и раньше: тело начинает колотить, словно подбираются приступы эпилепсии, ком подступает к горлу, отчего становится тяжело дышать, и сердце бьётся всё сильнее и сильнее, готовое вот-вот выскочить наружу – все признаки страха на лицо.
На минуту меня словно парализовало. Не могу пошевелить пальцами рук и ног. Я чувствую чью-то руку на моём плече. «Бля, снова эти попрошайки…», — выругиваюсь про себя я – «и здесь они, и там они, везде, чёрт возьми, они, словно…». Очень медленно оборачиваюсь и в словарном запасе выбираю наиболее подходящие слова, чтобы культурно кого-то послать НА…! Вижу перед собой женщину, совсем не похожую на этих, с улицы. Она вся в чёрном, её лицо покрыто морщинами, сразу видно, что рановато старость взяла своё. Видать страданула, хапнула дерьма, не только своего, но и чужого; видимо пришлось за кем-то доедать. Обычно так и бывает. Давно известно, что самые тяжёлые чувства – это чувства, пережитые за другого человека.
Она смотрит на меня собачьими глазами. Наверно, хочет чего-то попросить, но очень боится…
— З-з-здравствуйте, А-а-александр П-п-павлович, — заикаясь шепчет она – Это я! П-п-помните? – заулыбалась она как-то по-детски, но тут же приняла серьёзный вид – Дело моего сына? Й-й-й-я п-п-принесла, к-к-как и д-д-договаривались… — я автоматически опускаю голову и вижу сумку, на поверхности которой виднеются несколько жирных пачек стодолларовых купюр – к-к-как и д-д-договаривались, — повторяет она – з-з-здесь сто тысяч долларов – странно, что сто тысяч долларов она проговорила без малейших препятствий – в-в-взамен н-н-на то, что вы о-о-отпустите м-м-моего сына и с-с-снимите с него с-с-семь у-у-убийств…
«Семь убийств за сто тысяч долларов, семь убийств за сто тысяч долларов, семь убийств за сто тысяч долларов…», — ловлю себя на том, что мои мысли выходят из-под контроля. Последний раз вроде как повторил вслух, а может, и не повторил, но если бы не повторил, то на меня бы так не глазели господа присяжные. Чёрт возьми! Прихожане…! Какие к чёрту господа присяжные? Совсем сбился с толку, потерял здравомыслие и тут же стал не управляем. Каким-то образом, непонятно каким, сумка оказывается уже в моих руках. Это такой фокус: развод самого себя, что этот раз будет последним. Обмануть себя намного легче, чем кого-то другого. Чёрт возьми, я же пообещал, поклялся, что никогда в жизни не буду больше брать взяток. И вот, эта сумка в моих руках. Сколько раз я повторял себе, что одного раза слишком много, а тысячи всегда недостаточно. И всё равно, мои руки, они тянутся к деньгам. Это срыв! Впервые за многие годы честности, я снова вернулся к взяткам и подкупам. Цена ошибки слишком высока – это может грозить мне чем угодно: тюрьмой, больницей и смертью. Такова жизнь с её законами и принципами и против этого не попрёшь. Я это хорошо понимаю, но нихрена не делаю. Как оказалась эта сумка в моих руках я не могу ответить, даже самому себе. Просто оказалась и всё! Не могу сказать себе «Нет», не могу остановиться, подумать, проанализировать, взвесить все «за» и «против», не могу…! Я одержим этим, болен, хотя у вас есть своя точка зрения на этот счёт, но это никак не повлияет на моё поведение.
И только страх делает своё дело. Я расслабляю руку, и сумка падает на пол, из неё высыпаются деньги. Это подстава! Чёрт возьми, как я сразу не понял? За мгновение перед моими глазами проносится вся моя жизнь. Все вокруг смотрят на меня. Я не умею читать по глазам, поэтому не могу сказать, о чём они думают, но явно не о Боге. Я в ступоре. Слышу стук молотка и чей-то голос, который выносит мне обвинительный приговор…:
«Именем Российской Федерации Колесникова Александра Павловича признать виновным в совершении преступления, предусмотренных статьёй триста четвёртой уголовного кодекса Российской Федерации и назначить наказание по статье триста четвертой уголовного кодекса Российской Федерации в виде двадцати лет лишения свободы».
Из улицы доносятся сигнальные сирены. Предчувствовал ведь, что подстава, но ничего не смог с собой поделать. И почему я? Почему всё происходит именно со мной? Всего лишь один, один последний раз я хотел взять деньги и всё, всё на этом. Но нет, жестоко со мной обошлись, не оставив мне ни единого шанса на исправление. Это не справедливо! О какой справедливости, чёрт возьми, может идти речь? Меня берут под руки и выводят на улицу, где шесть ментовских тачек и несколько съёмочных групп из разных телеканалов уже давненько поджидают меня. Всё было подстроено заранее моими неприятелями, завистниками и конкурентами. И я точно знаю, чьих рук эта затея. Наверняка, они сейчас сидят у телевизора и произносят тост за хорошо провёрнутое дело; дело, которое стоит не меньше ста тысяч долларов. А те деньги, в пакете, были помечены – это на случай, если бы я решился бежать. Чистой воды подстава.
Э-эт, конец: моей карьере, моим деньгам и сладкой жизни. Я навсегда останусь банкротом, лишившись всех благ жизни, стану социальным инвалидом до конца своих дней. Между небесами и пропастью один шаг; между нереальностью и реальностью… Продолжение следует.
Из книги расследования судебной системы «Жертвы системы»
Читайте Далее = Операция порто-франко =
В материале представлены кадры из фильма «Рок-н-рольщик» от режиссера Гая Ричи
